В Международном саммите по религиозной свободе 2021 года «Поднимающаяся волна религиозного национализма» принял участие архиепископ Америки Элпидофор.
В своей речи он упомянул о «религиозном национализме», который, по его словам, является лишь одной стороной медали. Существует также «националистическая религия».
Речь архиепископа Элпидофора: «Восходящая волна религиозного национализма»
Посол Браунбэк и президент Суэтт: Сопредседатели саммита IRF 2021 года,
Почетные сопредседатели Сената, сенаторы Кунс и Лэнкфорд,
Почетные сопредседатели Палаты представителей, конгрессмены Куэллар и Смит,
уважаемые докладчики, коллеги-участники, дорогие друзья,
Для меня большая честь быть сегодня с вами, и я хочу выразить признательность Греческой православной церкви Америки — провинции Вселенского патриархата Константинополя, матери-церкви восточного христианства — за исключительную работу Международных саммитов по религиозной свободе. Партнерские и поддерживающие организации свидетельствуют об инклюзивном и всеобъемлющем характере видения свободы человека и свободы совести, которое мы стремимся укрепить во всем мире.
Я начну тему своего выступления со следующего замечания. «Религиозный национализм» — это только одна сторона медали. Существует также «националистическая религия».
Подобно терминам «цезаропапизм» и «папоцезаризм», которые описывали напряженность между политическими и церковными автократиями в прошлые века, интересы государства и тех, кто желает той или иной формы «теократии», редко совпадают.
Береговая линия, на которой возникают эти приливы и отливы, очень длинная, с разнообразными ландшафтами. Здесь, в Соединенных Штатах, мы наблюдаем — особенно в последние годы — как независимые религиозные организации с харизматическими лидерами используют общественную, политическую сферу для продвижения своих собственных программ.
Это явный случай «националистической религии», когда политика идентичности включается в религиозную структуру для продвижения религиозной повестки дня. Если такая тенденция достигнет чрезмерного влияния — в законодательной, судебной или исполнительной ветвях власти, это поставит под сомнение саму идею Первой поправки и положения о недопущении установления религии.
С другой стороны, мы можем взглянуть на некоторые аспекты современного Ирана и обнаружить там ярко выраженный «религиозный национализм», полномасштабную попытку теократии со стороны кажущегося большинства. Но видеть духовную основу государства — значит создавать расслоение общества по религиозному признаку, духовный апартеид, если хотите. В результате получается монолитное общество, неуступчивое к разнообразию.
Когда вы возвышаете одну религию над всеми остальными, вы как будто решаете, что есть только один путь, ведущий на вершину горы. Но на самом деле вы просто не видите мириады тропинок, ведущих к одному и тому же месту, потому что вас окружают глыбы предрассудков, которые заслоняют вам обзор.
Наконец, существует гибрид этих двух явлений, как в случае с Российской Федерацией и постсоветской Русской православной церковью. Болезненная история Церкви при коммунистическом режиме оборвалась внезапно и ошеломляюще с падением «железного занавеса».
Однако, даже когда Российская Федерация превратилась в свою нынешнюю форму, вновь освобожденная Русская православная церковь боролась за восстановление своего места в обществе. Ее сотрудничество и поддержка государства стали способом вернуть ей былую славу. Однако именно само государство выиграло от «религиозного национализма», созданного возрожденной православной церковью в пределах ее границ. Именно потому, что Московский Патриархат сохраняет большую часть контуров старого Советского Союза. Тесные отношения между государственным Министерством иностранных дел и церковным Отделом внешних связей хорошо известны.
Через сети Московского патриархата Российская Федерация способна оказывать влияние на новые национальные государства, возникшие после падения «железного занавеса». В качестве примера можно привести Украину, где Вселенский патриархат юридически и канонически создал поместную православную церковь, однако Московский патриархат продолжает сохранять свою собственную структуру. Это явно в интересах Российской Федерации, которая извлекает такую же, если не большую, выгоду из своего «религиозного национализма», как Церковь из своей «националистической религии».
Эти несколько примеров — нарисованные широкими мазками — подчеркивают те виды трудностей, с которыми мы сталкиваемся. Поощряя одну религию над другими, государства создают на общественной площади огромный монолит, который де-факто (а иногда и де-юре) исключает граждан, не соответствующих этой религиозной точке зрения.
Для религиозной организации материальные преимущества государственного спонсорства должны быть значительно перевешены затратами на этическое, моральное и духовное ядро религиозной традиции — любой религиозной традиции. Говоря конкретно христианским языком: «Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душу свою потеряет?». На протяжении всей истории каждое религиозное тело стояло перед выбором: «Отдавать кесарю кесарево, а Божие Богу».
Как же нам преодолеть эти приливы и отливы, которые, кажется, неумолимо нарастают со временем?
Во-первых, мы должны признать, что такие монолиты не соответствуют современному, плюралистическому и развивающемуся миру. Демократия по-прежнему находит путь в воображении народов, жаждущих свободы. Вот почему культивирование исконных демократических форм правления — а не навязывание извне — является ответом как для государства, так и для религиозной культуры. Ведь даже однородная религиозная культура зависит от свободы индивида, чтобы вера была подлинной, а не принудительной.
Во-вторых, мы можем признать, что исторические пути любого народа имеют сложные и запутанные ориентиры, которые, если их уважать, создают морские стены, сдерживающие тревожные и беспокойные приливы. В заключение позвольте мне привести недавний и очень актуальный пример из жизни страны, в которой я родился.
В прошлом году, в этом самом месяце июле, самое знаковое сооружение православного христианства — Святая София в современном Стамбуле — лишилось своего статуса и было переделано в мечеть. Эта церковь была самой большой церковью в мире в первом тысячелетии христианства. Конец Римской империи в 1453 году изменил ее использование, как это происходило на протяжении всей истории со многими религиозными сооружениями.
Но когда столетие назад возникло турецкое государство, было решено, что такой уникальный и мощный символ должен нести инклюзивное послание, отвечающее интересам всех граждан. Таким образом, Святая София стала музеем. Для православного христианского мира это не было лучшим решением, но это было видение будущего, которое включало в себя невероятный исторический путь Анатолии, а не только один из этапов этого пути. Мы видим в этой реконверсии, как поднялся прилив. И мы видим, как те, кто объявил об этом кризисе, пытаются остановить прилив.
Мои собратья по труду на ниве человеческой свободы и инклюзивности, я обрисовал лишь некоторые из берегов, о которые разбиваются приливы «религиозного национализма» и «националистической религии». Наши лучшие морские стены будут построены из совместных усилий по внедрению демократии и свободы совести по всему миру. Этот саммит является наиболее значительным строительным блоком в этой стене, и я благодарю вас за ваше внимание сегодня и за ваше служение этой миссии.
15 июля 2021 года
Отель Omni Shoreham
Вашингтон, округ Колумбия
