Истинная равностность или невозмутимость, говорит Кайра Джуэл Линго, ни в коем случае не является отстранённой или несерьёзной — она всеохватная, любящая и является основой для духовного мужества.
Существует сила, которая может помочь нам справиться с интенсивными вызовами, с которыми мы сталкиваемся — Ковид-19, климатический хаос, расизм, экономический и политический крах. Эта сила — невозмутимость, один из ликов любви.
В своей книге «Сострадание и пустота в ранней буддийской медитации» бхиккху Аналайо различает четыре брахмавихары, или неизмеримых ума, — четыре качества истинной любви, — используя образы солнца. Метта, или любящая дружелюбность, говорит он, подобна солнцу в полдень, яркому и сильному, освещающему всех. Для каруны, сострадания, образ — это заходящее солнце, встречающее тьму страдания с нежностью и заботой. Мудита, благодарная радость, несет в себе образ восхода солнца, озаряющего все на своем пути, движущегося вверх со свежестью и вдохновением. А образ упекхи, равностности, — это образ полной луны, отражающей свет солнца в огромном, безоблачном ночном небе.
Равностность — это не безразличие или холодность. Это не значит, что ты не любишь всех своих детей — это значит, что ты любишь всех своих детей без дискриминации.
Тик Нат Хань
В этой аналогии любящее дружелюбие, сострадание и радость обладают теплым качеством, как само солнце, в то время как невозмутимость более холодна, как полная луна, которая лишь отражает солнечные лучи. Это более холодное качество не означает отсутствие заботы. Равностность полна любви. Это лицо любви. Уникальность равностности в том, что она помогает сбалансировать три других аспекта любви, чтобы мы не перегорели в своей заботе, в выражении других аспектов любви к другим. Это помогает нам оставаться на земле. Без равностности наше сострадание может превратиться в усталость от сострадания; мы можем излиться до такой степени, что станем измотанными или слишком отождествимся с ситуацией. Равностность может помочь нам сохранить ресурсы и центр.
Упекха на языке пали часто переводится как «невозмутимость», «непривязанность», «равностность» «недискриминация», «беспристрастность», «терпимость» или «отпускание». Слово образовано от приставки upa, которая может означать «над» или «вокруг», и корня ikh, означающего «смотреть» или «видеть». Это способность видеть полную картину, как с вершины высокой горы, воспринимать ситуацию во всей её полноте без предвзятости. Гил Фрондсдал говорит, что упекха «относится к невозмутимости, которая возникает благодаря силе наблюдения, способности видеть, не будучи захваченными тем, что мы видим».
Упекха также может относиться к легкости, которая возникает при видении общей картины. Говоря разговорным языком, в Индии это слово иногда использовалось в значении «видеть с терпением». Мы можем понимать это как «видеть с пониманием». Например, когда мы знаем, что не стоит принимать оскорбительные слова близко к сердцу, мы с меньшей вероятностью отреагируем на сказанное. Вместо этого мы остаемся спокойными или невозмутимыми. Эту форму хладнокровия иногда сравнивают с бабушкиной любовью. Бабушка явно любит своих внуков, но, благодаря опыту общения с собственными детьми, менее склонна вникать в драму жизни своих внуков.
Далеко не будучи сухим и безразличным, истинная равностность является ласковым и предлагает ощутимое присутствие, но свободное от реактивности и беспокойства.
Мой учитель, Тик Нат Хань, добавляет еще одно измерение к равностности, говоря, что упекха — это практика всеохватности. Это способность учитывать множество точек зрения, стоять твердо и в то же время не принимать чью-либо сторону. Я помню, как однажды его попросили подписать петицию против абортов. Он буддийский монах, и он учит благоговению перед жизнью, но он отказался подписать эту петицию, потому что он чувствовал, что она не была инклюзивной; язык был догматичным, настаивающим на том, что одна вещь является правильной во всех ситуациях. У него был опыт работы с людьми, бежавшими из Вьетнама после войны, и он знал людей, которые попадали во всевозможные страшные и травмирующие ситуации, включая изнасилование. Он понимал, что принуждение кого-то к рождению ребенка, которого он не хочет, зачатого, например, в результате изнасилования, может стать трагедией как для матери, так и для ребенка. Он подчеркнул необходимость открытости и не быть идеологичными, догматичными или заключенными в тюрьму наших взглядов. Его отказ подписать петицию стал для меня мощным уроком заботы с равностностью — работы над тем, чтобы иметь как можно более полную картину, а не только одну точку зрения.
Быть инклюзивным означает, что мы даем простор. Но как нам встретить мир таким, какой он есть, и не быть расплющенным им, не быть полностью подавленным?
Тик Нат Хань пишет: Когда я был послушником, я не мог понять, почему, если мир полон страданий, у Будды такая прекрасная улыбка. Почему его не беспокоят все эти страдания? Позже я обнаружил, что у Будды достаточно понимания, спокойствия и силы; именно поэтому страдания не одолевают его. Он способен улыбаться страданию, потому что знает, как позаботиться о нем и помочь трансформировать его. Нам нужно осознавать страдания, но сохранять ясность, спокойствие и силу, чтобы мы могли помочь преобразовать ситуацию. Океан слез не сможет утопить нас, если рядом будет каруна. Именно поэтому улыбка Будды возможна.
Эта улыбка Будды коренится в невозмутимости, в видении данного обстоятельства со всех сторон. Когда я практиковала как монахиня в общине «Сливовая деревня», у меня возник похожий вопрос во время выполнения медитативного упражнения «Вдыхая, я пребываю в настоящем моменте; выдыхая, я знаю, что это прекрасный момент». Внезапно я обнаружила, что застряла, искренне задаваясь вопросом: со всем насилием, ненавистью, неравенством и предотвратимыми трагедиями, происходящими в этот момент во всём мире, как мы можем действительно утверждать, что это «прекрасный момент»? Я практиковала эту медитацию в течение многих лет, но это был момент истины, когда я почувствовала себя по-настоящему потерянной.
Я сидела в недоумении и начала видеть, как в этом настоящем моменте, наряду со всеми страданиями и болью, есть также так много существ, поддерживающих других. Есть сердца сострадания, которые открываются, чтобы облегчить страдания, позаботиться о других, научить, показать другой путь. Есть смелые люди, которые отстаивают то, что считают правильным, защищая наши океаны, очищая реки и пляжи, выступая в защиту тех, кого угнетают. В каждом уголке планеты есть те, кто тихо, с состраданием, делает то, что должно быть сделано.
Я смогла прикоснуться к знанию того, что да, этот настоящий момент также является прекрасным моментом. Я увидела, что страдание не обязательно должно исчезнуть, чтобы появилась красота, что жизнь состоит из всех этих вещей одновременно. Это был момент культивирования равностности, способности удерживать всё. Есть великий ужас и боль, и есть великая любовь и великая мудрость. Все они здесь, сосуществуют в этом моменте.
Нам нужна прохлада равностности, потому что сейчас в мире так много жары, и она становится только жарче. Например, попытка переворота и штурм Капитолия в январе — как нам относиться к этим силам с ясностью и неистовым состраданием, призывая вовлечённых в них людей к правосудию и не дегуманизируя их? Как мы видим со всех сторон и включаем их в наши сердца?
Мы с отцом размышляли об этом жестоком нападении и о том, как его не удалось предотвратить, хотя предупреждений было предостаточно. Учитель дхармы и христианский священник, он сказал: «Когда мы видим себя жертвами, это отдельное «я». Когда мы видим себя возлюбленными, это не-самость». Когда мы видим себя возлюбленными, полными метты, мы видим себя в каждом и каждого в себе, и у нас есть сила, с которой мы можем встретить неведение, дискриминацию и даже насилие в других, чтобы оно не искалечило нас, сделав ненавистными. Когда мы видим себя любимыми, мы не противостоим никому.
Во время войны во Вьетнаме Тик Нат Хань говорил, что другие люди не являются нашими врагами, что человек никогда не является нашим врагом. Наши единственные враги — это заблуждение, ненависть и невежество. Это возможно искоренить в себе и других. Если мы видим себя как возлюбленных, а не как жертв, мы можем встречать других без злобы, даже когда мы не согласны. В этом сила равностности, инклюзивности.
Преподобный доктор Мартин Лютер Кинг-младший в своём эссе «Любить своих врагов» предложил такое увещевание:
Мы скажем нашим самым непримиримым противникам: «Мы противопоставим вашей способности причинять страдания нашу способность терпеть страдания. Делайте с нами, что хотите, а мы будем любить вас. Мы никогда не подчинимся вашим несправедливым законам, поскольку неповиновение злу есть такой же моральный долг, как и содействие добру. Бросайте нас в тюрьмы, а мы будем по-прежнему любить вас. Разрушайте наши жилища и угрожайте жизни наших детей. Темными ночами посылайте своих убийц и насильников, обряженных в колпаки, в наши дома, чтобы они били нас до полусмерти, а мы будем любить вас. Но будьте уверены, мы победим вас нашим умением терпеть страдания. И придет день, когда мы обретем свободу, но это будет свобода не для нас одних. Мы будем так взывать к вашему сердцу и разуму, что склоним их на свою сторону, и наша победа станет победой вдвойне».
Это тоже голос равностности. Если бы доктор Кинг был сегодня с нами, он мог бы добавить: «Совершите переворот, оскверните залы нашего правительства, терроризируйте наших избранных представителей, и мы все равно будем любить вас. Мы привлечём тебя к ответственности и будем работать над тем, чтобы ты не продолжал причинять вред, но мы всё равно будем любить тебя. Потому что ты — это мы. А мы — это вы».
США глубоко разделены. За Байдена проголосовало чуть более восьмидесяти одного миллиона человек, а за Трампа — семьдесят четыре миллиона, то есть почти поровну. Мы разделяем эту страну, и всё же нам всё труднее и труднее ощущать её как единую нацию.
Однажды я видела карикатуру, где слово «мы» было написано большими, пузырчатыми буквами, а внутри очень крошечными буквами сотни раз было написано слово «они». Кто такие мы? Кто есть они? Мы — это они. Они — это мы.
Шэрон Зальцберг рассказывает историю о том, как она шесть недель занималась интенсивной практикой метта со своим учителем в Бирме. На собеседовании по практике её учитель спросил: «Если бы ты был с другом, врагом и нейтральным человеком, а бандиты внезапно напали на вас, похитили всех четверых и приказали принести одного человека в жертву, чтобы его убили, кого бы ты выбрал?». Она глубоко медитировала над этим, в течение нескольких дней. Наконец, она вернулась к своему учителю и поделилась, что заглянула в свое сердце в поисках самого глубокого, истинного ответа на этот вопрос и нашла вот что: «Я не вижу разницы ни между кем из нас. Я не могу выбрать».
Равностность — это не безразличие или холодность. Это не значит, что ты не любишь всех своих детей — это значит, что ты любишь всех своих детей без дискриминации. Это также означает, что мы не делаем различий между собой и другими. Поэтому, даже если мы вовлечены в конфликт, практика — и это продвинутая практика — заключается в том, чтобы оставаться беспристрастным, способным любить и понимать (по крайней мере, настолько, насколько мы можем), видя человечность всех сторон в конфликте. Когда мы способны поместить себя в шкуру другого человека или группы людей и увидеть их как самих себя, увидеть, что нет ни меня, ни другого, тогда мы можем по-настоящему любить их. Если я вижу себя как того, кто любит, а другого как того, кого любят, если я каким-то образом вижу себя превосходящим или отдельным от другого, то это не настоящая невозмутимость. Это не настоящая любовь.
Равностность помогает нам взглянуть на ситуацию шире и глубже. У каждого человека свое путешествие, свой путь, по которому он идет; мы не всегда видим логику его траектории. Мы не можем видеть, через что именно им нужно пройти в своей жизни, чтобы усвоить уроки, которые им нужно усвоить, чтобы расти так, как им нужно расти. С таким хладнокровием мы способны увидеть, что эта жизнь состоит из того, что в даосизме называется «десять тысяч радостей и десять тысяч печалей». Вся красота, счастье, чудо, связь, принадлежность и все разлуки, тревога, депрессия, отчаяние — это и есть человеческая жизнь. Это не значит, что мы не пытаемся облегчить страдания, когда их можно облегчить. Но мы прикасаемся к великой свободе, когда можем принять страдания как часть пути, а не как ошибку. С хладнокровием мы можем знать, как не усугублять ситуацию, когда приходит боль; мы можем выбрать не усугублять боль, сопротивляясь, подавляя или осуждая её. Вместо этого мы можем выбрать открыться ей, допустить тот факт, что определенная степень боли является частью жизни.
Когда я приняла обеты бхикшуни, это было после того, как я три года практиковала в качестве послушницы. Я изучила 348 заповедей, но в день церемонии я впервые узнала ещё о четырёх: «Четыре способа поведения в определённых ситуациях».
Благодаря равностности мы укрепляем себя отсутствием страха, состраданием и принятием.
Эти четыре обета, по сути, говорят о сохранении невозмутимости перед лицом агрессии, с формулировками вроде: «Если кто-то оскорбит меня, я не стану оскорблять его в ответ. Если кто-то будет бить меня, я не буду бить его в ответ». Когда я впервые услышала объяснение этих практик, я почувствовала себя настолько тронутой, что разрыдалась. Я поклялась, что независимо от того, с каким вредом, злобой или даже физической агрессией кто-то может встретить меня, я не буду отвечать ему тем же. Это не значит, что я позволю себе быть половичком для людей; это значит, что я обязуюсь не применять насилие, искоренять недоброжелательность в своём сознании. Это глубокая приверженность метте.
Мы видим это в жизни Будды. Люди оскорбляли его, но он не принимал это близко к сердцу. Он не оскорблял их в ответ. Многие люди неправильно понимали его и даже чувствовали угрозу с его стороны, но он сохранял невозмутимость. Его собственный двоюродный брат, Девадатта, пытался убить его — он приказал убийце столкнуть сверху валун, намереваясь раздавить его. Будда успел вовремя убежать, но был ранен отлетевшим куском камня. Тем не менее, Будда не испытывал ненависти к Девадатте. Когда Девадатта наконец очнулся от своего заблуждения после многих лет интриг, направленных на подрыв Будды и раскол общины, он попросил у Будды прощения, и Будда с состраданием простил его и принял обратно в сангху.
В другой раз вся сангха Будды подверглась злословию, клевете со стороны людей, которые обижались на них и чувствовали угрозу от их присутствия. Он не принимал это близко к сердцу. Он не реагировал. Он не разозлился. Ясно видя, что стоит за этими неумелыми действиями, он работал над устранением их первопричины.
Эта практика равностности, всеохватности, может дать нам огромное мужество. Будда говорил, что когда у тебя есть невозмутимость, ты обладаешь умом неизмеримого покоя. Когда у тебя есть покой, у тебя есть большая свобода. А когда у тебя есть свобода, ты не так боишься.
Есть фильм «Ромеро» о жизни архиепископа Оскара Ромеро из Сальвадора, который стал святым в католической церкви. Одна из самых сильных сцен происходит, когда военные захватили церковь в Сальвадоре. Когда архиепископ Ромеро настаивает на том, чтобы войти в церковь, солдаты насмехаются над ним; командир стреляет из пулемета в алтарь, изрешетив скинию пулями. Но Ромеро не теряет самообладания. Он говорит солдатам: «Если вы должны, то стреляйте в меня».
Снаружи на площади стоят несколько сотен прихожан. Следуя за Ромеро, они все вместе движутся к церкви, которую солдаты все еще занимают со всем своим оружием. Ряды солдат держат оружие наперевес и направлены на него и массу людей за ним. А он просто продолжает мирно продвигаться вперед. Солдаты опускают оружие. Все спокойно заходят в церковь. Перед лицом их бесстрашия солдаты отступают. Трогательно наблюдать за таким бесстрашием. Своими действиями он говорит: «Вот что правильно. Это то, что я должен делать. Ты должен делать то, что должен делать ты. То, что делаю я, не зависит от того, что делаешь или не делаешь ты». Они не могут остановить его; в этот момент они знают, что он не боится умереть.
Такое мужество, такое бесстрашие, такой сострадательный отказ двигаться — это и есть равностность упекхи.
В культивировании невозмутимости есть покой, и в этом покое есть великая сила; эти две вещи идут рука об руку. Благодаря равностности мы укрепляем в себе отсутствие страха, сострадание, принятие. Мы культивируем в себе силу смотреть в лицо реальности, не будучи раздавленными ею.
Именно так выглядит любовь.
Кайра Джуэл Линго
