С момента публикации, доклад Комиссии по расовому и этническому неравенству Великобритании вызвал бурю в средствах массовой информации как со стороны его сторонников, так и противников. Спустя несколько месяцев, на фоне продолжающихся разногласий по поводу позиции доклада о том, что расизм в Великобритании не является ярко выраженным явлением, все еще существует некоторая путаница относительно того, что именно означают некоторые из «горячих» слов доклада.
Термины «структурный расизм» и «институциональный расизм» являются одними из многих понятий, которые упоминались в связи с позицией отчета о том, укоренился ли расизм в Великобритании.
Но чтобы оценить истину, стоящую за предположением Комиссии о том, что эти формы расизма не являются факторами, определяющими расовое неравенство, сначала необходимо расшифровать эти термины.
Структурный и институциональный расизм
Концепция институционального расизма, первоначально определенная политическими активистами Стоукли Кармайклом и Чарльзом Верноном Гамильтоном в 1967 году, вошла в общественную сферу в 1999 году в результате расследования Макферсоном расистского убийства чернокожего подростка Стивена Лоуренса.
Институциональный расизм определяется как: «процессы, взгляды и поведение, которые равносильны дискриминации через невольные предрассудки, невежество, бездумность и расистские стереотипы, которые ставят в невыгодное положение представителей этнических меньшинств».
Как писал в свое время сэр Уильям Макферсон, руководитель расследования Стивена Лоуренса, он «сохраняется из-за неспособности … признать и устранить его существование и причины с помощью политики, примера и руководства».
Институциональный и структурный расизм работают рука об руку. Институциональный расизм относится, например, к институтам образования, уголовного правосудия и здравоохранения. Примерами институционального расизма могут быть: действия (или бездействие) таких организаций, как Министерство внутренних дел и «Скандал Виндраш»; школьная политика в отношении волос; институциональные процессы, такие как остановка и обыск, которые дискриминируют определенные группы.
Структурный расизм относится к более широким политическим и социальным недостаткам в обществе, таким как более высокий уровень бедности среди чернокожих и пакистанцев или высокий уровень смертности от COVID-19 среди цветного населения.
Говоря простым языком, структурный расизм формирует и влияет на жизнь, благополучие и жизненные шансы цветного населения. Он нормализует исторические, культурные и институциональные практики, которые приносят пользу белым людям и ставят в невыгодное положение цветное население. Он также незаметно воспроизводит расовую иерархию, установленную более 400 лет назад в результате рабства и колониализма, в которой белые люди находятся наверху, а чернокожие — внизу.
Структурный расизм навязывается через институциональные системы, такие как нейтральная на первый взгляд политика найма на работу, которая приводит к исключению цветного населения из организаций, должностей во власти и социального положения. Он существует из-за превосходства белых: шаблон убеждений, предположений и поведения, который продвигает интересы белых людей и влияет на принятие решений для поддержания их господства.
Превосходство белых лежит в основе того, как работают системы в обществе. Это основная причина такого неравенства, как разрыв в оплате труда этнических работников во многих учреждениях, а также меньшего числа судей и вице-канцлеров университетов, имеющих цвет кожи.
Как работает структурный расизм?
Структурный расизм существует в социальных, экономических, образовательных и политических системах общества. Многие из связанных с ним проблем обострились в связи с пандемией, включая непропорционально высокую смертность цветного населения от COVID-19.
Эти проблемы усугубились из-за существующего структурного расового неравенства, которое означает, что чернокожие и пакистанцы чаще работают на неквалифицированных работах. В результате многим пришлось работать во время пандемии в качестве основных работников, что увеличило их подверженность риску заражения и смерти от вируса.
Более того, многие цветные медицинские работники сообщили, что слишком боялись жаловаться на проблемы, с которыми они сталкивались, а некоторых «запугивали и стыдили», заставляя принимать пациентов, несмотря на отсутствие средств индивидуальной защиты. Их подверженность такому неравенству нельзя винить ни в пессимизме, ни в классовой или культурной принадлежности, а в структурах, в которых они работают.
Структурный и институциональный расизм объясняет недопредставленность людей во многих областях. Эти барьеры ответственны за все — от разрыва в оплате труда между белыми медицинскими консультантами и цветными на 4,9%, отсутствия цветных учителей в школах, 1% чернокожих профессоров в университетах и отсутствия медицинского обучения по кожным заболеваниям и их проявлению на черной и коричневой коже. Примеры бесконечны.
Легко было бы обвинить во всем людей, но при этом игнорируется то, как работает структурный расизм. Чернокожие люди, например, могут работать исключительно усердно, но при этом сталкиваться со значительными препятствиями, которые можно напрямую отнести к проблемам структурного расизма.
Также заманчиво полагать, что успех небольшой группы цветных людей означает, что такие же возможности доступны для всех. Предполагается, что эти успехи свидетельствуют о меритократии (идея о том, что люди могут добиться власти или успеха только благодаря упорному труду). Но при этом игнорируются невидимые препятствия, которые в среднем делают вероятность достижений для различных цветных сообществ гораздо ниже, чем для белых людей.
Критическая расовая теория (концепция, разработанная американскими правоведами, которая объясняет, что расизм настолько распространен в обществе, что может казаться несуществующим тем, кто не является его объектом) также опровергает идею о том, что мы живем в условиях меритократии. Он описывает меритократию как либеральную конструкцию, призванную скрыть барьеры, препятствующие успеху цветного населения.
Если структурный и институциональный расизм не может быть объяснен идеей о том, что цветные люди просто недостаточно много работают или «слишком пессимистично» относятся к расе, очевидно, что обществу нужны альтернативные решения. Одним из них является признание не только того, что расизм существует, но и того, что он гораздо более масштабный, чем кажется белым людям. Мы не сможем искоренить эти формы расизма без смелости, приверженности и согласованных усилий со стороны тех, кто находится у власти, что в Великобритании особенно включает в себя действия со стороны белого большинства.
Вини Ландер
Профессор расы и образования, директор Центра расы, образования и деколонизации в Школе образования Карнеги, Университет Лидса Беккета
