Марокканская врач и писательница Асма Ламрабет — одна из самых ярких представительниц исламского феминизма в Северной Африке. Она призывает арабских женщин идти своим собственным путем, отличным от западного феминизма, чтобы освободиться от мужского патернализма. Клаудия Менде побеседовала с ней в Рабате.
Госпожа Ламрабет, как исламская феминистка вы призываете к «переосмыслению», новому прочтению текстов Корана в духе равных прав для мужчин и женщин. Интересуются ли люди в Марокко вашей работой?
Возможно, моими работами интересуется лишь меньшинство. Но по сравнению с тем, что было 20 лет назад, сегодня этим вопросам уделяется гораздо больше внимания. Тогда в арабском мире нас никто не слушал. В основном академические группы на Западе инициировали эту работу. Многие представители исламского феминизма живут на Западе из-за отсутствия свободы слова в арабском мире.
Сегодня, однако, я наблюдаю большой интерес в университетах и вообще среди молодежи Марокко. Они хотят знать, почему официальные религиозные институты в нашей стране не готовы ответить на их вопросы. Эти учреждения по-прежнему придерживаются традиционного понимания Корана и отвергают иджтихад — независимое толкование Корана и хадисов. К сожалению, эти традиционалисты очень влиятельны в Марокко.
Они препятствуют любому прочтению, которое соответствует сегодняшним социальным реалиям?
Да, и именно поэтому дело продвигается так медленно. Традиционалисты составляют большинство. Но когда речь идет о правах женщин, даже прогрессивные и либеральные силы занимают консервативную позицию; даже светская интеллигенция не всегда на стороне женщин.
Вы объясняете претензии мужчин на превосходство и отсутствие свободы для женщин как неисламские. Какой вопрос вы считаете особенно сложным?
Все эти вопросы чрезвычайно важны. В каждой религии священные тексты традиционно трактуются мужчинами очень жестко. Однако некоторые женоненавистнические предписания в исламе даже не имеют под собой никакой основы в Коране. Например, в арабском мире можно найти правило, согласно которому женщине необходим опекун (вали), то есть отец или брат, чтобы принимать за нее важные решения. Однако ни в Коране, ни в Сунне, традиции пророка Мухаммеда, ничего об этом не говорится. Вали — это исключительно продукт фикха, исламской юриспруденции. Нельзя допускать, чтобы такие правила сохранялись. Люди думают, что это божественные правила, но это просто не так. К счастью, в новом семейном законодательстве, принятом в 2004 году, Марокко отменило требование о том, что женщинам нужен вали.
Несмотря на это новое и во многом либеральное семейное законодательство, в Марокко по-прежнему преобладает консервативное отношение к правам женщин. В чем причина этого?
Марокканцы не выполняют новый семейный закон. Даже образованные марокканские женщины не знают о своих новых правах. Аналогичная ситуация сложилась и с новой конституцией 2011 года, которая дает гражданам больше политических прав. Это происходит потому, что не была проведена «реформа менталитета», которая может быть достигнута только путем повышения уровня образования. Мы должны донести до людей, что равенство — это не что-то абстрактное, а часть нашей исламской системы координат. Исламскому миру предлагают сделать выбор между современностью и исламским традиционализмом. Мы должны положить этому конец, потому что в результате страдает весь арабский мир, а молодежь больше не в курсе происходящего.
Что Вы имеете в виду?
Молодое поколение потерялось между современностью и традицией, которую им не разрешают подвергать сомнению. В наших странах мы перенимаем западные технологии, но отвергаем философию современности, потому что она якобы нарушает ислам. Это неправильно, и мы должны сказать об этом молодым людям. Иначе даже самые лучшие законы окажутся бесполезными.
Но сегодняшние молодые марокканские женщины живут совсем не так, как их матери.
Да, они ведут другую жизнь, даже если носят платок. Для многих платок является освобождением, потому что он позволяет им выходить на улицу, работать или участвовать в организациях. Но, несмотря на внешнюю консервативность, еще многое предстоит сделать, потому что сексуальные домогательства на улицах — это огромная проблема, а многие мужчины до сих пор имеют привычку командовать своими сестрами и женами и указывать им, как одеваться. Мы еще не достигли свободы одеваться так, как нам нравится — и это касается и вопроса головного платка.
Несмотря на то, что конституция Марокко 2011 года гарантирует мужчинам и женщинам равные права, женщины все еще находятся в невыгодном положении, например, в вопросах наследования.
Новая конституция действительно устанавливает в статье 19, что мужчины и женщины пользуются равными правами. И все же эти права ограничены существующими законами. Это неприемлемо, потому что у нас есть правовая двусмысленность. Мы не можем говорить о равенстве и в то же время ограничивать его. Это и юридическая, и политическая проблема.
Секс вне брака по-прежнему является уголовным преступлением.
Этот архаичный закон восходит к колониальной эпохе, но еще хуже то, что марокканцы считают его исламским. Тем, кто хочет его отменить, говорят, что они вмешиваются в нечто священное. Мы должны начать еще больше деколонизировать наше сознание.
Ни одна религия не разрешает сексуальные отношения вне брака, но это моральный вопрос между человеком и Богом. Совершенно неприемлемо, чтобы полиция в Марокко вытаскивала людей из их домов из-за этого. В других арабских странах такого не происходит. Но, по крайней мере, сегодня мы ведем гораздо больше дискуссий об этом законе, чем десять лет назад.
Люди здесь утверждают, что равенство — это западная ценность, которая несовместима с нашей культурой. Это неверно, потому что равенство также присуще нашим исламским принципам — и я хотела бы подчеркнуть это. Это универсальная ценность. В каждом контексте есть свои проблемы, но мы разделяем с остальным миром такие ценности, как равенство, независимость, автономия и достоинство личности.
Два года назад ваш призыв к справедливому закону о наследовании стоил вам поста председателя «Рабита аль-Мохамадия де Улемас», своего рода мозгового центра по более современному исламу. К чему вся эта суета?
Мое требование не было новым, но «Рабита» боялась, что я выдвигаю это требование от ее имени. Поэтому консервативные элементы в учреждении хотели, чтобы я официально отказалась от своей должности. Я отказалась. Я не могу говорить противоположное тому, что написано в моих книгах. В то время многие были против меня, а некоторые салафиты говорили, что я больше не мусульманка. Поэтому мне пришлось уйти. Удивительно, как горячо обсуждаются подобные вопросы в Марокко, в то время как салафиты и другие религиозные группы не беспокоятся о гораздо более серьезных проблемах, таких как социальное неравенство или политические вопросы.
И все же марокканский ислам контролируется государством.
Я считаю, что это в корне правильно, что государство управляет исламом. Иначе каждый говорил бы что-то свое, а экстремисты могли бы заходить в мечети и распространять там свои идеи». Марокко традиционно принимает умеренный ислам суфиев и толерантность. Однако, к сожалению, когда дело касается прав женщин, эта форма ислама очень консервативна.
Салафиты могут занимать более экстремальную позицию, но с точки зрения прав женщин официальный ислам и суфийский ислам одинаково консервативны: женщины должны сидеть дома, мужчины — высший пол — все они придерживаются этой точки зрения.
Марокко — единственная арабская страна, где в мечетях есть женщины-религиозные наставники, так называемые мурчидаты. Не меняют ли они ситуацию?
На Западе многие думают, что мурчидаты — это женщины-имамы, но это не так. Мурчидаты проводят в мечетях ценную социальную работу, например, по повышению грамотности женщин, но они не ставят под сомнение патриархат. В религиозных вопросах они очень традиционны, отчасти потому, что им платит государство.
Религиозные должности предназначены только для мужчин. Вы за то, чтобы имамы были женщинами?
Ни один пункт Корана не запрещает женщин-имамов, поэтому у религиозного истеблишмента нет убедительного ответа на этот вопрос. Напротив, пророк Мухаммед прямо разрешил женщине, которая хорошо знала Коран, служить имамом. Таким образом, Коран приводит аргументы в пользу женщин-имамов, а не против них. В конце концов, нет никаких теологических причин для того, чтобы не допускать женщин-имамов, это специфический менталитет, который выступает против этого. У многих мужчин есть проблемы с этой идеей.
Похоже, что ваши требования совпадают с требованиями западных феминисток.
Светские, западные феминистки вначале сильно критиковали меня. Они не хотели принимать практикующую мусульманку — которая в то время носила платок — говорящую о правах женщин! Но это тоже одна из форм патриархата, женского патриархата. Они не имеют права диктовать мне, что я могу требовать, а что нет. Для меня существует несколько феминизмов; есть, например, феминизм освобождения в Латинской Америке, черный феминизм в США — так почему же нет исламского феминизма?
Нет ли сегодня большей открытости среди феминисток?
Это постепенно меняется, да. Сегодня есть большая готовность прислушаться к мусульманским женщинам, которые хотят эмансипировать себя через новое прочтение Корана. Если бы я жила во Франции, мой феминизм был бы другим, но я марокканка и мусульманка, это мое происхождение. Светские феминистки в Марокко, которые никогда не интересовались религией и поэтому не имели аргументов против политического ислама, теперь тоже это понимают. Западные феминистки должны предоставить другим женщинам выбор того, как они хотят понимать свой собственный бренд феминизма. Не стоит брать на себя смелость говорить за нас и навязывать нам модель, которая не является нашей собственной. В конце концов, мы знаем свои проблемы лучше, чем вы.
Интервью провела Клаудия Менде
