Когда Май Нгуен впервые попробовали* хлеб, приготовленный из твердой пшеницы Red Five, он не был похож ни на один хлеб, который они до этого пробовали. Он был ореховым и сладким, как марципан. Позже Нгуен попробовали кусочек молочного хлеба, приготовленного из Chiddam Blanc de Mars, мягкой яровой пшеницы, которую Нгуен посадила и собрала самостоятельно. Пшеница пахла орехами пекан и медом, а также ярким шалфеем. По словам Нгуен, она была сливочной, как каша.
На ферме в округе Сонома, штат Калифорния, Нгуен выращивает зерновые культуры, ставшие наследием, которые культивировались много веков назад в Казахстане, Мексике и Южной Африке, используя органические, засухоустойчивые и обогащающие почву методы. Вместо того чтобы распылять синтетические удобрения и пестициды, Нгуен поддерживает почву здоровой с помощью севооборота и животноводства.
Этот целостный, диверсифицированный подход к земледелию требует меньше воды, чем большинство обычных зерновых, и максимально полагается на силу человека и животных. Единственная вода, которую использует Нгуен, – это осадки, даже в самые засушливые годы в Калифорнии.
Подход Нгуен, основанный на буддийских принципах взаимосвязанности, призван минимизировать негативное воздействие на более крупное сообщество животных, людей, растений и воздуха.
“Моё вьетнамское и буддийское воспитание научило меня взаимосвязанности и тому, что мы должны быть озабочены не только нашим потреблением, но и тем, как мы связаны со всем в мировой экосистеме”, – сказали Нгуен. “Я чувствую, что как фермер я несу ответственность перед другими частями экосистемы нашей планеты”.
Но не последнее место среди преимуществ, по словам Нгуен, занимают обширные вкусовые качества, которые дают методы земледелия.
Родители Нгуен бежали из Вьетнама молодыми людьми и приземлились в Калифорнии в качестве беженцев в конце 70-х – начале 80-х годов, после того как потеряли почти всё из-за войны в Юго-Восточной Азии. Еда служила им способом связи с предками и прошлым. Бабушка Нгуен выращивала рау ром, перец чили и горькую дыню на заднем дворе, и Нгуен, которые используют местоимения they/them, помнит, как помогали собирать эти овощи для еженедельных семейных ужинов.
Бабушка также научила их разбираться в лекарственных растениях и отваривать травы для приготовления целебных снадобий. Они часто вместе делали банки с ферментированными детскими баклажанами, чтобы продавать их в храме по воскресеньям.
Таким образом, еда и сельское хозяйство всегда служили выходом для буддийской практики Нгуен, которая, по их словам, в детстве была “не просто духовной практикой, но практикой, которая очень социально связана и информирована”. Трудно сказать, что это была религия… Это была скорее просто жизнь”.
Изучая идеи о материи на курсе физики в колледже, Нгуен не переставали думать об отходах, которые производят люди, и о буддийской идее реинкарнации. “Эти отходы никуда не денутся, – вспоминает Нгуен свою мысль, – поэтому мы должны придумать, как дать им новую жизнь”.
Нгуен начали руководить инициативой по компостированию отходов в их кооперативном жилом доме. Однажды, после смены, когда они разгребали гнилую еду в кучу компоста, они забрели на садовый участок кампуса. Они сорвали ягоду с поля и заметили, что на вкус она совершенно не похожа на ягоды из продуктового магазина. “У ягод был такой яркий и молочный оттенок, – сказали Нгуен, – как будто они уже плавали во взбитых сливках”.
Стоя в саду кампуса и поедая ягоды, выращенные в компостированной почве, Нгуен осознали глубокую динамику фермерства: дать отходам новую жизнь; соединиться с семьей и вьетнамской культурой; отдать дань уважения предкам через управление землей; защитить природу; и создать что-то, что приносит не только питание, но и удовольствие.
После колледжа Нгуен подрабатывали на фермах, в том числе выращивал зерно и вьетнамские овощи – тыквы, чили, сквош, фиолетовый шисо – в буддийском монастыре в Укиахе. Там Нгуен наслаждались чувством близости с предками, обязанностью жить в здоровой окружающей среде, “из глубокого уважения к более длинному роду людей, которые выполняли работу по управлению землей и сохранению семян”, – говорит они.
Нгуен увлеклись зерновым земледелием, которое улучшает землю. Они узнали, как использовать стебли растений в качестве соломы для создания валов, чтобы уменьшить наводнения, и как увеличить органическое вещество в почве. Они также узнали, как помочь восстановить землю и уменьшить выбросы углерода, одновременно делая землю продуктивной.
Около десяти лет назад Нгуен арендовали землю, чтобы начать свою собственную зерновую ферму. Многие их друзья и родственники воротили нос от идеи карьеры в сельском хозяйстве, но убежденность Нгуена была глубокой.
Сегодня Нгуен производят более 20 сортов зерновых, включая засухоустойчивые пшеницу, ячмень, рожь и просо, что делает их одними из немногих калифорнийских фермеров, выращивающих пшеницу, которые смогли получить значительные урожаи в последние засушливые годы. Нгуен также наладил коммерческие отношения с некоторыми из самых известных пекарей Калифорнии. Газета San Francisco Chronicle назвала зерно Нгуена “желанным секретом лучших пекарей и фаворитом пивоваренных и винокуренных заводов”.
Самая большая проблема в достижении устойчивости – это поиск подходящего оборудования. Машины, необходимые для сбора, очистки и помола зерна, могут стоить до 400 000 долларов. Большая часть этого оборудования находится за много миль и рассчитана на промышленные операции – в течение многих лет единственные зерноочистительные машины, которые смогли найти Нгуен, имели зерновой минимум в 20 000 тонн, что примерно в два раза превышает годовое производство Нгуен любого сорта.
Лучшим вариантом был очиститель семян дыни на семейной ферме, куда Нгуен добирались за три часа. Но даже тогда зерно часто возвращалось с семенами овощей и мелкими камнями.
Цель Нгуен – создать кооператив по оборудованию с другими мелкотоварными фермерами, что, по их мнению, будет способствовать увеличению количества мелких основных фермерских хозяйств в Калифорнии и станет моделью местного, устойчивого производства продуктов питания для других регионов США.
Несмотря на успех Нгуен, фермерство может быть душераздирающим занятием. Даже если относиться к земле с особой заботой и любовью, урожаи иногда не удаются. Изменение климата увеличило непредсказуемость осадков, что может сбить весь график сбора урожая Нгуен. Без гербицидов органические культуры созревают в разное время, а сорняки и другие злаки часто не успевают уничтожить до сбора урожая. Поскольку Нгуен занимаются собственным семеноводством, они должны помочь разнообразным сортам семян адаптироваться к калифорнийскому климату, что может потребовать времени и терпения.
Затем возникают проблемы, с которыми может столкнуться любой фермер: заражение грибком или плесенью; ураганы, которые повреждают оборудование; сбои на мельнице. Нгуен носит ожерелье из золотой цепочки с нефритовым кулоном в виде женщины-бодхисаттвы. В моменты потерь, хаоса и разочарования они тянутся к ожерелью и думают о буддийском пути. Это как иметь наставника, – говорит Нгуен.
Нгуен знает, что их небольшое зерновое хозяйство в Калифорнии не решит проблему изменения климата. Но когда Нгуен теряет веру в свою ферму или чувствует себя подавленными необъятностью климатических изменений, или разочаровывается в лидерах корпоративного сельского хозяйства, которые не приспосабливаются к борьбе с глобальным кризисом, они обращаются к буддизму.
“В буддизме большое внимание уделяется принятию того, что есть”, – говорит Нгуен. “Это самое трудное, что ты можешь сделать”.
*Местоимение they/them («они») характеризует небинарных людей, для которых важно нейтральное обращение без какой-либо гендерной окраски, то есть не маскулинное («он») и не феминное («она»).